Эрик Френк Рассел - Космический марафон [сборник]
— Может быть, но…
— Нет, продолжим, — гнул свое Нортон, не переставая любоваться собой. — Аккурат к двадцатилетнему возрасту начинаешь понимать, что нет на свете невозможных безумств. Ты читал когда-нибудь «Краткий экскурс в историю человеческой глупости» Питкина?
— Кажется, нет.
— Поверь мне, ключевое слово здесь — «краткий». Ни Питкин, ни его сыновья, ни внуки не прожили бы столько, чтобы написать «полный» экскурс. Марафонские танцоры, пожиратели яиц, земляных орехов, любители ходить на шестах были во все века. Глупость восходит к истокам человеческой истории. Пирамиды — такая большая глупость, что тысячи глупцов сочиняют о них глупые теории с первого дня их существования.
— Да не хочу я с тобой спорить…
— Ради всего святого! — взмолился Нортон. — Дай же мне хоть слово сказать! Глупость — понятие относительное. Например, я считаю себя умным, потому что повидал на своем веку немало людей гораздо глупее себя. Но и мой ум относителен, потому что, по большому счету, я тоже глуп, хотя не так безнадежно, как некоторые тупицы. Вообще, на свете немало людей с проблесками ума, которые в состоянии воспользоваться глупостью окружающих. Одни, чтобы облегчить себе махинации, придумывают новые законы — это политики. Другие зарабатывают на жизнь, прикрываясь уже готовыми законами, и становятся журналистами, торговцами, производителями оружия, гадалками на кофейной гуще… Еще они могут запускать ракеты. Третьи доходят до того, что игнорируют любые законы, становятся обманщиками и плутами. — Нортон мечтательно улыбнулся. — Есть старинное изречение, что природа создала мошенников для того, чтобы учить уму-разуму дураков.
— Ты закончил? — дружелюбно улыбнулся Армстронг.
— Да. — Нортон еще раз с видимым удовольствием похлопал себя по животу. — Это бифштекс. Из-за него я так миролюбив.
— Ну, тогда, — продолжил Армстронг, — мне сдается, что твои рассуждения смахивают на бред: ты начал со следствий и прошел весь путь в обратную сторону, к выдуманной причине.
— Выдуманной?
— Именно. С чего ты взял, что это глупость?
— А что же еще?
— Не знаю.
— Вот! — Портов торжествовал. — Ты не знаешь!
— Ну и что? Что доказывает мое невежество?
— Оно ничего не доказывает, — неохотно признал Нортон. — Но оно и не опровергает мою теорию о том, что мир есть, всегда был и, вероятно, всегда будет безнадежно глуп. Видишь ли, слишком уж хорошо в эту теорию укладываются факты.
— Я сочиню тебе десяток таких теорий, — сообщил Армстронг. — И все они объяснят те же факты еще лучше? — Он встал, встретившись с удивленным взглядом собеседника. — Как ты заметил, беда в том, что я слишком много думаю. — Армстронг взял шляпу. — Надеюсь, ты не настолько глуп, что забудешь разузнать о Маршале? — Он помахал ручищей: — До скорого, непоседа.
— А ты — бродяга! — громко крикнул Нортон вдогонку. Хмуро уставившись в пустую тарелку, он облизал губы и вдруг помрачнел еще больше. — О, змей! Он не заплатил за бифштексы!..
Пять дней понадобилось Хансену, чтобы раскопать подробности. С точки зрения Армстронга, дело продвинулось быстро, и его оценка крепкого долговязого детектива выросла до высшего балла.
Раскрыв аккуратно напечатанное послание Хансена, Армстронг тщательно его прочел, вполголоса бормоча отдельные фразы.
«Ирвин Джеймс Линдл, совладелец компании „Рид энд Линдл“ в Уичите, штат Канзас. Сенатор, член Комитета по общественному питанию и Комитета по связям с Латинской Америкой. Принадлежит к Ассоциации производителей сельскохозяйственной техники. Национальной ассоциации производителей… м-м… Вторая авеню… Епископская Капелла в Уичите, Международный Ротари-клуб, Канзасский кегельный клуб, номер 414 Американского Легиона, клуб снайперов… м-м… попечитель Американского движения молодежи…»
Информации оказалось море — Хансен выполнил работу добросовестно. Внимательно изучив пункты, Армстронг пересчитал их и обнаружил, что Линдл состоял членом ни много ни мало тридцати восьми организаций. На другом листе Вомерсли побил этот рекорд — у него было сорок четыре. Эмблтон опустил планку до двадцати одного. Пометив каждое досье соответствующим числом, Армстронг обнаружил, что первым идет Вомерсли с сорока четырьмя, а замыкает список Мервин Ричардс всего лишь с одиннадцатью. Но этого изобилия было далеко не достаточно. Ему понадобится информация обо всех, перечисленных в письме, которое он получил от Куина и переслал Хансену только вчера. А еще кое-что должно поступить от Нортона, Дрейка и других. Тратить время и силы, чтобы решить головоломку на десять процентов, было не в его привычках. Предстоит собрать еще много кусочков, чтобы подобрать ключик ко всей мозаике, разобраться, какие фрагменты пропущены, а может, и узнать, где их прячут.
Пронзительно заверещал видеотелефон, и Армстронг оставил свое занятие. На экране появилось лицо Клэр Мэндл.
— Добрый день, мистер Армстронг!
— Добрый день, Клэр, — ответствовал он с неподдельным энтузиазмом. — Когда мы идем обедать?
— Я заставила вас ждать?
— Почти неделю.
— Простите. Я не думала, что это так срочно.
— Конечно, вы не думали. Вы сама благопристойность! — Он наградил ее насмешливым взглядом. — Но теперь вы убедились, что мои намерения честны…
— У вас есть намерения? — с озорным видом перебила она.
Это вывело Армстронга из равновесия. Он поджал губы, борясь с желанием сказать какую-нибудь едкость. Клэр смотрела на него своими раскосыми глазами, и это никак не способствовало его душевному покою.
— Я говорил вам о них, — тихо произнес он. — Вы мне нужны для представительности. Она улыбнулась и снова изящно кольнула его: — И где же вы хотите устроить представление моей персоны?
— Вы выбираете самые ужасные слова, — пожаловался Армстронг. — Как насчет «Лонгчампа»?
— Сегодня вечером?
— Да! — прямо расцвел он.
— Ничего себе! — удивилась она. — О какой же науке может идти речь?
— Вы когда-нибудь на себя смотрели в зеркало? — парировал Армстронг.
— Я не имела в виду вашу внешность. Только ваше поведение.
— А! — Он широко улыбнулся. — Это специально — дабы доказать, что действие и противодействие не всегда равны и противонаправлены.
— Мы можем обсудить этот вопрос позже, — сказала она. — В половине девятого в «Лонгчампе». Вам удобно?
— Договорились! — Почему-то его голос звучал выше и тоньше обычного, и Армстронг тут же попытался исправить недоразумение: — В восемь двадцать. Вдруг вы придете раньше.
Раньше она не появилась, но и не опоздала. Такси остановилось у главного входа ровно в восемь тридцать; он встретил ее, проводил внутрь, подвинул стул. Под манто на ней было платье из мерцающего зеленого материала, безупречную прическу увенчивал предмет, слишком маленький для шляпки и слишком большой для цветка.
Заметив, что его восхищенный взгляд не отрывается от этого предмета, она сообщила:
— Это просто украшение.
— Вижу! — подтвердил он с полным отсутствием такта.
Слегка нахмурившись и покусывая нижнюю губу, Клэр сменила тему:
— Я просмотрела статьи Боба.
— И что вы нашли? — спросил Армстронг, опустив взгляд.
— Он систематизировал информацию об одиннадцати кораблях, которые взорвались, почти достигнув Марса. Такую информацию, например, как их расстояние от планеты в момент взрыва и последние переданные на Землю данные телеметрии. Главный его вывод представляется бесспорным — корабли разрушились не случайно. Все катастрофы вызваны одной и той же причиной.
— Тот самый слой?
Клэр заколебалась:
— Может быть. — В ее глазах мелькнул тревожный огонек. — Один из кораблей резко вильнул в сторону, видимо из-за внезапного выхлопа бокового сопла. Его траектория сильно искривилась, прежде чем гироскопы вновь вернули его на курс. В результате этот корабль подошел почти на две тысячи миль ближе к планете, чем все остальные. Затем он взорвался.
— И что?
— А то, что данное обстоятельство сильно беспокоило Боба. В его теорию слоев этот двухтысячемильный нырок не укладывался. Естественно, он попробовал заделать брешь и обнаружил, что стоит перед двумя возможностями: либо информация о корабле недостоверна, и в действительности он взорвался на том же расстоянии от поверхности, что и другие, и тогда с теорией все в порядке; либо, если информация точна, — Клэр в сомнении помедлила, — то очень похоже, что корабль уничтожили намеренно. Лазером.
— Как?! — воскликнул он. — Отсюда? За сорок восемь миллионов миль?
— Очевидно, нет. Насколько мне известно, на Земле нет оружия такой мощности. Я вообще не представляю, каким образом можно генерировать лазерный луч в сотую долю от требуемой мощности. — Она на миг задумалась. — Остается только луч с Марса, хотя считается, что Марс необитаем. Впрочем, эта мысль столь абсурдна, что ее вряд ли стоит принимать в расчет. Остается лишь теория Боба, которая, понятное дело, рассыпается, если информация о том корабле точна.
